3205e474     

Смирнова Лариса - Багровые Пятна



Лариса Смирнова
БАГРОВЫЕ ПЯТНА
- Ивин, почему ты уходишь из института? Ты молод и уже известен, а ваш
институт - солидная фирма. Что случилось?
- Ничего особенного. Просто повздорил с шефом. Расхождения во взглядах на
изучаемый предмет.
- Чем же ты намерен заняться дальше? Если, конечно, не секрет?
- Тем, чего не захотел понять мой шеф.
- Ну, и в каком учреждении?
- Ни в каком.
- Что же, дома?.. Один? Не смешно ли?
- Не смешно. У меня есть единомышленник - Владимир Крошечкин.
- Понятно. Выходит, ты - против коллективизма в науке.
- Нисколько. Но не надо забывать, что всякий коллектив несет в своей
природе как совместные, так и междоусобные действия. Это своеобразное
"броуновское" движение внутри коллектива может стать и единственным видом
движения в нем.
- Ну, и все-таки: какие же это идеи тебя замучили, коль ты бросаешь
Институт Синтеза Материалов Электроники? Может, объяснишь?
- Попытаюсь. Электроника развивается по пути уменьшения размеров
элементной базы. При этом ее элементы должны обладать высокой информативной
емкостью, регистрировать большую по объему информацию на малом объеме
вещества. Мы, материаловеды, как раз и пытаемся создавать такие материалы.
Вероятно, ты знаешь, что сначала в электронике элементной базой была
электронная лампа. Потом - неорганический кристалл, затем - кристаллический
твердый раствор, далее пошли органические кристаллы. Как видно, сама смена
материалов подсказывает: если хочешь получить высокую удельную
информационную емкость, - усложни структуру вещества. По-моему, ясно, куда я
клоню.
- Ясно, - приятель иронично поглядел на Ивина, - но не очень. Ну, пока.
- Пока. А я думал, ты всерьез интересуешься моей судьбой, - и Ивин не
менее иронично поглядел вслед приятелю.
Багровые пятна ярко цвели на белом песке. Крови было много. Труп зиял
ранами, и зрелище было мерзким, потому что с головы вместе с длинными
светлыми волосами свешивался кровавый мешочек скальпа. На открытых
вытаращенных глазах мертвой застыли потоки крови, отчего глаза казались
муляжными. Рядом, на огромном валуне, трепыхался на ветру белый в горошек
платочек. День угасал. Речонка торопилась, бежала, подпрыгивала и булькала
звонким голосом. Дальше, дальше мимо этого места, в тайгу.
Ночью над речонкой и над лугом взошла луна. Она была зеленоватой, и от
этого высокие сочные травы на другом берегу казались голубыми. Платочек
белел. И только валун был серым. Совсем серым и тупым.
Труп лежал все так же на спине, И, если б заглянуть ему в лицо, покойница
во все глаза уставилась бы вам в зрачки. И кто-то в самом деле ночью
подходил и взглядывал в ее муляжные глаза, а потом, много позже, стремглав
мчался по тайге, и корявые ветки драли на нем одежду, хлестали по лицу и
хватали за ворот. Впотьмах никто не видел его глаз, и это было кстати.
Кстати и то, что косоворотка на нем была шелковая, праздничная. Красная она.
Утром вокруг погибшей собирался народ: с хуторка, что на том берегу, и из
ближней деревеньки, охотницкой. И пристав приехал. Он потребовал к себе тех,
кто что-нибудь знал про случившееся. И оказалось, что все, кто тут мог
поблизости находиться, видели всю сцену убийства от начала до конца.
Первой давала показания хозяйка хуторка.
- Да медведь ее задрал, барин... Я сама все видала! Дом ихний - рядом с
нашим. Никовы им фамилия. Оно и не впервой у нас такое: бывало, пето убогое
выдастся, вот медведь и лютует. Три лета назад, эвон, Прова как убил!.. Эдак
же, досмерти. И дочиста всего изодра



Содержание раздела