Слаповский Алексей - Первое Второе Пришествие
АЛЕКСЕЙ СЛАПОВСКИЙ
ПЕРВОЕ ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ
Аннотация
Романпритча о человеке из провинциального городка, которого стали убеждать, что он новоявленный Христос. И почти убедили. А потом…
Роман вошел в шортлист премии Букера в 1994 г.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Иван Захарович Нихилов терпеть не мог попов, хотя в Полынске их долгое время вовсе и не было; в такомто году единственная действующая церковь осталась по неизвестной причине без священнослужителей, пустовала, а поскольку во всяком пустом здании, по твердому убеждению полынцев как верующих, так и неверующих, обязательно заводится нечистая сила, то, следовательно, завелась она и в церкви, и, когда ее опять открыли, прислав из епархии молодого священника и опытного дьякона, никто, простотаки никтошеньки из бывших прихожан в храм войти не рискнул, — тщетно отцы уговаривали. Посоветовавшись меж собою, батюшка и дьякон возопияли к епархиальному управлению с просьбой разрешить не предусмотренный каноном обряд якобы изгнания якобы бесов из церкви.
Чины управления изумились, а придя в себя, трактовали это как потакание суевериям и нерадение пастырей, впавших в ересь, и отозвали их из Полынска, прислав других. Другие оказались умней: не испрашивая начальственного позволения, они тайком исполнили задуманное предшественниками.
Позвав бывшего старосту и бывших певчих старушек постоять в притворе, они изобразили, что изгоняют дьявольщину. В нужный момент подговоренный дьяконом малец выпустил из мешка огромного черного кота; тот, обезумевший за ночь от темной неволи мешка и безнаказанного запаха и шуршания мышей, с нечеловеческим криком заметался по церкви — и молнией бесовской выскочил наружу.
Старухи обомлели. Не давая им опомниться, владыко, размахивая кадилом, возгласил: «Свершилось! Свершилось! Да воскреснет Бог и расточатся врази его!»
«Буди имя Господне благословенно от ныне и до века!» — запели старушки дрожащими голосами, вступая в храм.
С этой поры службы наладились — насколько они могли наладиться в условиях государственного материализма. Потихоньку выполнялись обряды, в том числе и таинство крещения, правда, зачастую не в церкви, а приватно, на дому, причем родители новообращенных младенцев делали вид, что они ничего не знают, а во всем виноваты отсталые бабки и деды.
Дед Ивана Захаровича, до революции сам учившийся в семинарии, но выгнанный за «блудодеяния и винопитие», как он со смехом рассказывал, вдруг к старости почуял в душе раскаяние и приказал сыну Захару, железнодорожнику, а именно — брубильщику, срочно окрестить десятилетнего Ваню. Захар хоть и уважал отца, но отказывался сделать это — в силу окружающего социализма и своего собственного положения секретаря партийной ячейки.
Тогда дед, выпив как следует для твердости решения, пошел к батюшке, взял его за руку и повел крестить внука. Внук уж был готов: сидел на цепи, временно снятой с верного Дружка.
Верный Дружок, получив в които веки свободу, ошалевший, носился по улицам и успел обрюхатить за самый короткий срок семерых дворовых сучек. Ваня мог снять цепь, которой хмельной дед опутал его не столь уж крепко, но боялся строгого деда.
Боялся он и того неизвестного, что с ним хотят сотворить. И не знал, чего боится больше. И пока думал об этом, явился дед, таща за собой попа. Но вслед им явился и отец после трудового дня, тоже хмельной.
Начали кричать.
— Вон из моего дома! Пошел прочь! — кричал отец на попа.
— Крести! — кричал попу дед. — Крести, варнак, так твою так! — кричал он грозно, но смеясь от невольно возникшей рифмы